Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суд - Страница 186

186

Пример 1. По делу об изнасиловании известно о ложности показаний потерпевшей. Изнасилование мнимое, цель оговора – банальное вымогательство. Значит, гипотетически существует доказательство защиты – показания самой терпилы о действительных обстоятельствах дела. И, значит, можно лицедейно пойти у неё на поводу. Вариант мордобоя отпадает. Угрозы, призывы к совести, попытки прямолинейного развода – малоперспективны.

Эта тварь будет упрямствовать. Тогда заинтересованный посредник «нечаянно» встречается с терпилой, изображает лёгкое отчаяние, слёзно просит пощады и содействия. Между прочим, невзначай и фоном, предлагается крупная компенсация денежная. Ой, так ведь эта подача согласуется с изначальными побуждениями клиента! Сомик клюёт, успевай за клюв подсекать. Но вот незадача: простым отказом от прежних показаний и обращением в мусарню о прекращении такие категории дел не сворачиваются. А ещё рыбке нашей нужно бы избежать ответственности за ложь и клевету в особо тяжком деянии на безвинного. Так будут расценены её первичные показания (хотя таковыми они и являются). Логически подводят к единственному выходу. Видите ли, милый рыбёнышь, требуется железная и убедительная версия случившегося и причин, по которым даны были вами такие показания, и причин теперешнего изменения позиции.

Новую информацию мусора воспримут, если звучать она будет достоверно, совпадая в нюансах с другими доказательствами. Блин, но это достижимо только при максимальном сближении с реалиями событий тех отвратительных дней. Так, пошагово выстраивая новую / старую версию, сгаживая грани, устраняя противоречия и нестыковки, терпиле отдаётся вся творческая инициатива, и последовательно выясняется правда «из первых уст». Пусть выговорится вдоволь. Ведь всё это время диктофон в режиме «вкл.», не так ли? Плевать, что записью явствует ещё и попытка «подкупа» (давления) на потерпевшую. Этот нюанс честно объясняется целями добычи истины и вывода рыбины на чистые воды. Не отвертеться.

Пример 2. Обвинение в разбое с причинением ножевого ранения. В основе обвинения версия потерпевшего. Свидетелей, якобы, нет. В реальности «виновный» – сам жертва, он оборонялся и на каравай терпилы роток не разевал. А ещё: в оконном проёме дома напротив была замечена наблюдавшей конфликт некая бабёнка – возможный очевидец происшествия. Значит, опять же, существует доказательство защиты в виде показаний той тётки. Но вот беда, женский контингент злополучной квартиры открещивается: ничего не видели, не слышали, рылом не водили. Попытки разговоров повторных пресекают начисто. А и правда, зачем им геморрой? Включаем механизм дистанционного убеждения. Видеороликом записали личное обращение страдальца гонений к таинственной незнакомке. Без наездов, соплей и лукавства изложили ситуацию и попросили о помощи, возвали к человечьему, указали на безысходность. Иначе, мол, кирдык и обвиняемому и его близким. Указали координаты свои и органа расследования. Диск – в конверт, конверт – в почтовый ящик. Такой же диск в открытом конверте соседям в ящик, как-будто ошибочно (пусть пробьют любопытсва ради и также передадут по адресу). Та запись не могла не тронуть за живое, совесть и сострадание не задеть. Искренность чудеса творит, тварь такая. Свидетель всё же отозвался и нужное доказательство всплыло прекрасной кувшинкой. Сама запись также полетела в защитную корзинку.

Пример 3. Дело о мокрухе рассмотрено коллегией присяжных. В состав присяжных был включён и избран старшиной, напрямую повлиял с перевесом в один голос в пользу обвинительного вердикта – ну, кто бы мог подумать – ни конь в пальто, ни дед Пихто, а гражданин Федорчук В. Н. Полно именовался гражданин Виктором Николаевичем, то есть был он мужеского пола человеком. Так уж природа распорядилась слепо.

Сторона защиты со скуки возьми да перепроверь данные кандидатов в присяжные заседатели по опубликованным в региональной газетёнке Спискам. Оба-на, мужик с фамилией Федорчук обнаружен в Списках тех не был. Значит и кандидат такой не числится. Странно. При этом в Списках значилась дамочка с этой же фамилией, но звалась она – Валентина Николаевна (хотя и на свист откликалась). Тогда инициалы этой мадамы будут «В. Н.» соответственно. То есть явившийся в суд кандидат не являлся законно избранным согласно Спискам и не мог вершить правосудие.

Защита приняла решение добыть надёжные доказательства нарушения порядка формирования скамьи присяжных. Заявлять об этом, ссылаясь на одни лишь газетные публикации наивно (газета – не документ), и в открытую выяснять несоответствия у самих ответственных за составление списков лиц – неосмотрительно. Не исключено, зная нравы наших властей, что обнаружив такие вопиющие изъяны, они пойдут на мухлёж и фальсификацию. Предсказуемо могут указать: мол, законно избран действительно мужичок, а в газетном Списке или каком промежуточном документе допущена опечатка.

И задним числом подправят списки.

Вот что сделали. Не объясняли истинную причину поисков, а начиная с низовых (районных) ступеней направляли запросы, требующие подтвердить данные о кандидате Валентине Николаевне, но в группе нескольких других кандидатов, в том числе и заведомо не числящихся в списках. Своими ответами районная, а затем и областная администрации, кроме прочего, подтвердили, что да, такая тётенька под порядковым номером… действительно избрана кандидатом. Есть! Следующим этапом пробили такую же информацию, но в отношении мужика-Федорчука. Получили отрицательный ответ. Вот эти уже официальные ответы и суду не переплюнуть. Защитой надыбан полный комплект доказательств о незаконности состава присяжных ввиду привлечения к участию постороннего лица. (Объясню ситуацию. В том случае суд лоханулся. В анкетах, которые предварительно рассылали кандидатам были указаны лишь краткие инициалы адресатов. И явившихся кандидатов сверяли по спискам с такими же сокращениями. А в семейке Федорчуков с такими инициалами прижились сестра и братишка великовозрастные. В то время как сестричка фактически проживала по другому адресу, её брательник посчитал, что призыв суда касается именно его). Итог таких собираний доказательственной информации позволил отменить обвинительный Приговор.

186