Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суд - Страница 7

Убеждения. Такие возникают в сознании судьи, когда в результате исследования всех доказательств и обстоятельств по делу, он приходит к однозначным и твёрдым выводам о верности определённых доводов, доказанности или недоказанности фактов, чьей-либо причастности и виновности в совершении преступлений либо же, наоборот – в их отсутствии. Верные убеждения способны зародиться и утвердиться только в условиях, когда разбирательство походит с чётким соблюдением всех процессуальных предписаний. Это означает в частности, что любую информацию по делу судья должен получать исключительно от участников процесса и по установленной в законе форме передачи и фиксации. А в действительности, уже в первые дни поступления дела в суд, а иногда и до этого, к принимающему материалы судье на «предварительную консультацию» заявляются представители прокуратуры, следствия и даже опера, – те, кто непосредственно дело расследовал или курировал. Они представляют судье собственные разъяснения по делу, сообщают известную информацию, в том числе и не включённую в материалы дела. В результате, задолго до рассмотрения обвинения по существу, у этого судьи уже формируется однозначное мнение, в том числе по ключевым вопросам причастности и виновности. На судью оказывается мощное информационно-психологическое давление, и он обретает убеждение в определённых фактах и обстоятельствах. Конечно, такие убеждения не направлены в пользу защиты. Может ли сам судья отгородиться от таких посещений и «консультаций»? Приёмов проникновения множество, и если судья пытается уйти от общения, то ему может, например, звякнуть и руководитель суда: «Жан Давидович, бля-бля-бля, к вам отправляю гражданина Тряпкина, бля-бля-бля, выслушайте его пожалуйста…». А этотТряпкин окажется следаком и игнорировать просьбы председателя суда проблематично. Судья будет внимать речам сладким Тряпкина и иметь в виду, что обсуждаемый вопрос уже обсуждался с руководством. Так председатель может и за руку клиента ввести в кабинет судьи и даже остаться на всё время «собеседования». Как это судья будет расценивать, если не прямое подстрекательство, склонение и согласительные симпатии от руководства. В процессах можно наблюдать и иные любопытные картинки. Например, в заседании возникает спорный и сложный вопрос неожиданного порядка, судья объявляет перерыв, удаляется в совещательную комнату (вернее – в рабочий кабинет), а за ним на полусогнутых поспешает гос. обвинитель. Последний прямиком заявится в тот же кабинет судьи и вовсе не бумажку туалетную спросить. Там с его участием произойдёт мини-совещание, то есть очередная двусторонняя консультация в тех же целях убеждения судьи, получения от него советов и согласования позиций. Бывает и адвокаты аналогичный доступ к телу имеют. Но их очередь всегда вторая. А в условия, что старый друг лучше новых двух, что он борозды не испортит, раве что только воздух, и друзей на переправе не меняют, шансов переубедить – мизер.

В других случаях убеждения могут возникать и из общения с не участниками процесса: с тем же судебным руководством, другими судьями, знакомыми и не очень знакомыми, от кого направленно или украдкой поступают акцентированные просьбы или тематическая информация. О иных аспектах обстоятельств дела судья может узнать из средств массовой информации. Презумпция невиновности на такие «новости», кроме утвердительных выводов о вине, не распространяется. Безусловно, эти сообщения и комментарии, которыми порой целеноправленно в отношении некоторых конкретных дел, а иногда и целой их плеяды создаётся массовый психоз и формируется общественное мнение с косвенным умыслом поднадовить на судей, – этот информационный ушат может отложиться в сознании судьи и повлиять на его убеждения.

Наибольший вред несут предварительные убеждения – предубеждения, особенно те из них, что коренятся в судье по его прошлому опыту, влачатся за ним поганым хвостом прежней следственно-прокурорской практики. Ясно, что такие убеждения крайне опасны целям защиты уголовно-преследуемых и разрушать их чрезвычайно сложно.

Законность. Признаем, судьи являются знатоками законодательства.

Наиболее грамотны судьи второго звена (областные, краевые, республиканские, окружные, городов Москва и С.-Петербург) и Верховного Суда РФ. Хотя формально судьи и всеядны, но в их среде присутствует разделение – специализация по различным отраслям. Это оправдывается объёмностью, массивом нормативов по большому числу отраслей права. В существующем океане всеразличных правил (законы, постановления, указы и пр.) ни один юрист физически не способен стать равно просвещённым спецом во всех отраслях (гражданское, уголовное, процессуальное, таможенное, налоговое и др.). Именно поэтому судьи специализируются по более узким направлениям. Особнячком стоят судьи, рассматривающие только уголовные и административные дела, по которым может быть применена такая мера ответственности, как наказание. Такие судьи образуют так называемые Коллегии по уголовным делам.

Кроме знания законов требуется знание и судебной практики. Такая практика в России опирается на разъяснения и решения вышестоящих судебных органов (президиумы, пленумы, кассационные и надзорные инстанции судов), а также на решения квазисудебных органов (Евросуд, Международная комиссия). Наибольшей юридической силой обладают решения Конституционного Суда РФ. Но здесь следует знать, что практические указания и решения (прецеденты) в нашем государстве, в отличие от стран с главенством прецедентного права (США, Великобритания), не имеют силу законов, не обязательны для судов, кроме решений Конституционного Суда РФ, Евросуда, Международной комиссии. Суды только лишь могут их учитывать при вынесении своих решений (а могут и не учитывать). Это связано с широтой действия принципа независимости судов – даже от вышестоящих инстанций. Таким образом, судья по своему усмотрению может принимать во внимание любые разъяснения или не принимать (хотя знает о них). Всё зависит от желаний и воли, а в существующих реалиях такие полномочия судей не следуют интересам защиты.