Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суд - Страница 204

204

Серьёзную проблему в борьбе с недопустимыми доказательствами создаёт неоднозначность формулировки «полученные с нарушением требований настоящего Кодекса», где понятие «настоящий Кодекс» означает «УПК РФ». Мы знаем, что в ходе получения отдельных видов доказательств напрямую применяются незаменимые, обязательные и необходимые в своей процессуальной значимости положения и других нормативов (законов). Так, заключения экспертов не могут быть получены без применения Закона об экспертной деятельности, Положений и Методик о проведении конкретных видов экспертиз. Нарушение экспертом правил по таким нормативам объективно ставит под сомнение законность порядка получения его заключения. Но, когда сторона защиты ссылается на нарушения таких положений, как на признак недопустимости Заключений, то напарывается на возражения мусоров, типа: Закон об экспертизе и связанные с ним иные нормативы не являются УПК РФ, нарушение норм экспертного Закона не является нарушением УПК, следовательно отсутствуют основания считать в данном случае нарушенными требования самого УПК РФ, как это установлено критерием в самом УПК. И у мусоров этот фокус проходит, как минимум, принуждением защиты к снятию ходатайства с рассмотрения. Конфуз от таких трактовки и доводов преодолевают только опытные лоцманы.

Дело в том, что положение ст. 75 УПК является исковерканной подстилкой под гарантию статьи 50 Конституции РФ. Последняя устанавливает, что «при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Конституция РФ имеет верховенство над УПК, а Кодекс не может противоречить Конституции. В случае таких противоречий или противоречивых толкований в ходе правоприменения, как это имело место в приведённом выше случае, подлежит применению ст. 50 Конституции – норма прямого действия. А по ней федеральный закон – это не только злосчастный УПК. И Закон об экспертной деятельности также является федеральным законом, он применяем в уголовном процессе для получения доказательств, и его нарушение влияет на законность получения экспертного заключения, а значит – на допустимость самих сведений по Заключению. Этим выводам корреспондирует и принцип по статье 7 того же УПК: «…не вправе применять федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу». Из чего вытекает право на применение только такого федерального закона, который не противоречит УПК. Таким образом любые другие фед. законы (а также основанные на них подзаконные нормативы) применимы в целях получения доказательств, и если такие Законы применяются, то по ним определяется и вопрос законности (законного порядка) в тех же рамках конституционных гарантий о недопустимости или допустимости. Уф…, то есть Фу.

Да не будь они мусорами, если не испоганят Закон своими толкованиями и практикой. Слушать их, так, якобы, чётких критериев оценки в нормах не прописано. Решили сами прописать. Органы расследования и суд внедрили признаки разграничения нарушений, принимая во внимание при решении вопросов допустимости только существенные нарушения. А признак существенности мусора определяют лишь своим усмотрением, и исходя из условий: могло или нет повлечь данное нарушение искажение доказательства по существу сведений, в нём содержащихся. Красота! Ай да мусора, ай да сукины дети! То есть они пытаются перевести всё к проверке достоверности доказательств, к обработке «сомнений». А это, пардон, наглый произвол, произвольное переосмысливание Закона, так как норма ст. 75 УПК, подстать гарантиям ст. 50 любимой Конституции вообще-то не содержит оговорок подобных, на такие умозаключения не настраивает – не ставит условий существенности.

Само понятие «существенность» в Закон не включено, соответственно, не раскрывается по содержанию и вольготно в понимании. Его мусора слизали из своего же толкования положений статьи 381 УПК, когда рассуждают о критериях нарушений, которые могут повлечь пересмотр судебных решений. (Этого мы ещё коснёмся. В том случае «существенность» отождествляют с фундаментальностью – конституционными основоположениями). Естественно такой расклад развязывает бархатные ручонки правоохранителей – они теперь полномочны придерживаться своего мнения по любому, тобой заявленному нарушению. Тогда, если может пострадать позиция обвинения, могут несущественным признавать практически всякое нарушение, будь оно хоть трижды растленным. Тем самым любое нарушение может быть отбелено, порочные доказательства могут быть оставлены в деле, и наоборот, всякий пустяк раздут до тучи грозовой. Параллельно этому практикуется псевдоустранение, восполнение самих нарушений, когда доказательству искусственно подвешивают атрибуты законности.

Вот живой пример. Обвинение представило суду Протокол осмотра. Защита заявила о недопустимости этого доказательства в связи с тем, что Протокол не удостоверен подписью следователя (нарушена ст. 166.7 УПК). Вызывают в суд следака: «В чём дело чувак?». Следак суду: «Протокол составлял я лично, в нём всё верно указано. Вот даже подписи понятых есть. Вы знаете, Ваша Честь, ну закрутился-завертелся, столько дел, с тестем поругался, голова кругом, забыл, блин, вот ведь – забыл по запарке подпись воткнуть». Судья: «Ну, с кем не бывает, я тоже бывает всякое забываю… хм…. ладушки, зятёк», и признаёт нарушение не значимым, а Протокол оставляет допустимым.

Нет, дорогие мои мусора – это голимое скотство и беспредел. Таким макаром можно и в отсутствие Протокола наяву признавать его существование и допустимыми сведения по нему, воспроизводя всё это по памяти. Любое нарушение – это нарушение, чёрт подери! Предугадать последствия от него невозможно, в том числе и судейским усмотрением. Факт нарушения безусловно влечёт выводы и признание о недопустимости. Железно. Перед Законом все равны, и не позволено даже этим ряженным в мантии «Честям» толковать Закон своевольно. Хотя они не отказываются при удобном случае забраться с ногами поверх Закона. И что нас с тобой «радует» в указанном «порядке» мусора способны любое доказательство защиты очернить по любому пустяшному упущению, при незначительном огрехе в получении доказательства в этом усмотрят «вопиющее» нарушение, непременно обнаружат крайние последствия и мигом исключат. Более того, зная обвинительную политику суда, органы расследования уже на стадии приёмки доказательств от защиты заражают их всяческими нарушениями именно с целью дальнейшей их нейтрализации при необходимости применения таких мер нейтрализации.

204