Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суд - Страница 184

184

Собиранием, как действием следака в отношении указанного материала, будут только принятие к рассмотрению и приобщение. Либо, если менты по каким-то причинам не дали ход тому материалу, а следак узнал о его существовании, то собирание может осуществить в виде истребования и изъятия.

Поисковые действия следака нашего начнутся, когда он своими силами станет выуживать информацию из лунок первоисточников, в нашем случае, когда он: допросит жертву (с признанием её потерпевшим) и свидетелей, вникнет в другие данные и определиться в направлении поиска для установления обстоятельств происшествия, или чего-то похожего внешне на это. Он – летучая мышь в чуждой, мрачной пещере с «убитым» локатором на борту, – не в состоянии знать маршрут; методом тыка бьётся башкой о стены и прочие там сталагмиты, за каждым взмахом перепонок своих, через синяки и шишки только выясняя путь. Так и есть, о наличии доказательств узнаётся вдруг из показаний допрашиваемый онлайн или перекубаторив информацию позднее, из сопоставления сведений между собой, логически просеивая источники по практике, опыту, очевидной последовательности процессов и явлений, а чаще того – наугад. Другие доказательства и в дальнейшем могут упасть в карман к следаку без всякой его инициативы, когда иные лица нагрянут к нему с подачками, как Санта-Клаусы в межсезонье. А какие-то из доказательств останутся не установленными, не обнаруженными, что твои грязные мысли о счастье.

Надо ли дивиться, что поисковые функции остальных участников, не относящихся напрямую к кительному обвинению, несоизмеримо мелочнее по охвату и эффективности. Несколько выгоднее смотрятся полномочия суда, который, как отмечено, и сам может инициировать большинство выяснений. Тем более, если есть ходатайство стороны. Нейтралитет суда – байки для придурков. И по собственному усмотрению, установив о наличии даже абсолютно новенького, не открытого на стадии предварительного расследования доказательства, особенно обвинительного толка, суд способен замутить почти любое следственное действие для отыскания этого доказательства. Да что там – способен-бен-бен-бен! Политика Верхушкового Суда такова, что он недвусмысленно поисковые возможности «рядовых» судов облачил формой обязанности, то есть фактически принудил суды 1-ой инстанции принимать все меры по добыче сведений. А то неровен час какой-нибудь ленивый судья не воспользуется урочно своей «возможностью» и «правом» в ситуации, когда обвинитель нерасторопный просрал позицию в какой-то части. Нет, товарищи, – говорят Верховные, – недопустим такого разврата, мы не позволим злоупотребить независимостью.

И таким образом, суд не только горазд на запросы, истребования, вызовы и назначения, но и поручения даёт. Последние, как это не приятно для нас, адресуются представителям гос. обвинения; к стороне защиты – никогда, даже если защита настаивает на таком порядке или согласна с этим; либо суд может намеренно поручить нечто адвокату, зная, что у того самостоятельно нифига не выгорит. Смысл ясен: кто первым лизнёт доказательство, тот и в куражах в части предварительной проверки, влияния на сведения и источник, продвижения доказательства в процессе. Единственный наш плюсик – некоторая возможность контролировать и присутствовать при судебном отыскании доказательств. Хоть что-то, и на том благодарствую, барин. При этом, вполне осознавая беспринципность своевольных открытых инициатив по розыску и привлечению доков, судьи склонны осуществлять такое «содействие» сторонам, провоцируя самих участников от сторон обращаться к суду с соответствующими ходатайствами. «Ну, вы же сами этого захотели, хотя мы и подсказали, что вам лучше хотеть» – провокации в форме навязчивых подсказок.

Например. Обозначился явный недостаток в позиции обвинения – отсутствует или исключено какое-либо ключевое доказательство. Но существует возможность восполнить «пробел». А сам гос. обвинитель тупит, не просит суд, допустим, вызвать и допросить нового свидетеля. Тогда судья, как бы невзначай, обращается к участникам: имеются ли у сторон какие-либо ходатайства? Тормоз-прокурорик не вкуривает, в чём дело: «нет» – мотает головой в свой черёд. Судья: что, нет даже ходатайств о вызове и допросе новых свидетелей? «Нет таковых у стороны» – продолжает быковать. Судья, уже пристально пялясь на прокурорского: Даже нет ходатайств о вызове и допросе в качестве свидетеля гр. Лапкина по поводу… Прокурор, не врубаясь в ситуацию и намёки, гнёт своё «нет». Судья раздражённо объявляет технический тайм-аут и манит прокурора за собой. А там в кабинете: ты чё, баран…. Возвращаются в зал. Всклокоченный обвинитель подрывается с места: у стороны обвинения имеется ходатайство о вызове и допросе свидетелем гр. Лапкина…

Кто барахтался в судах, тот в цирке не смеётся.

Вся прочая «шерсть», типа терпилы, обвиняемого, представителя, защитника имеют свободу отыскивать доказательства лишь по доступным им адресам, там, где есть согласие или отсутствуют возражения источников и третьих лиц – посредников, представителей, а также с помощью этих третьих лиц или когда доступ к доказательственным сведениям не ограничен. Ты можешь преспокойно заниматься поиском у себя дома, у соседа с его согласия (Позвольте порыться в вашем белье, мадам), на открытых участках местности, в публично доступных местах…

Но в силу «закона подлости» самые желанные и вкусные улики всегда скрываются в местах ограниченного доступа. Такая их сволочная натура, – когда потреба в них острая появляется, гады-улики просекают ситуацию и, желая цену себе набить или пуху на плечи накинуть, хоронятся во владениях неприкосновенных территорий, в обители посторонних для тебя граждан, юр. лиц и властных структур. При такой подляне существует гипотетическая возможность обратиться с частным запросом к этим, соответственно, гражданину, руководству организации или органу о предоставлении сведений, то есть об их местонахождении, качественных свойствах, о содержании и о выдаче в пользование. Такими Запросами просят (не требуют) предоставить искомые сведения, ознакомить с ними каким-либо образом, предоставить копии материалов-носителей, а лучше – эй, подай оригинал, обрати внимание на важность и необходимость сохранения. От любого компетентного лица ты вправе просить разъяснений в отношении «доказательств» по их наличию, форме выражения и существу информации. При аналогичных возможностях, в сравнении с твоей потенцией, защитники-адвокаты имеют более благоприятные условия. Если тебе – рядовому быдлу другие граждане и органы (организации) по большинству внутрикорпоративных сведений ответ давать только вправе и, предположительно, постараются отнекаться от помощи тебе, то на Запросы адвокатов отвечать и предоставлять информацию обязаны. Закон об адвокатуре, знаете ли, прописал такую обязанность, правда не оговорив меры ответственности за отказ или не выполнение таких обязательств. Можно считать, что ответственности нет, но адресаты-то об этом не ведают. Кроме того, адвокату может быть отказано в предоставлении сведений конфиденциального и секретного характера, а под секретку подвести можно многое.

184