Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суд - Страница 172

172

И как уже отмечали, милиционерские службисты во множестве случаев путаются в правильном определении видов доказательств, а особенно блудят промеж двух сосен: вещдоками и «иными документами». И когда ты их вовремя вздрючишь по этому поводу, тем вскроешь сурьёзные нарушительства – невыполнение спец. правил УПК, для разных видов установленные в работу. Простейший пример – аудиодиск с записью переговоров. Здесь аудиодиск является только вещдоком, а вот аудиозапись – то и есть «иной документ». Ошибаются, когда эти составные части представляют единым доказательством – «иным документом», а вместе с этим упускают процедуры осмотра, признания и приобщения вещдока-диска. Или наоборот.

Такого рода доказательств, как результаты ОРД мы коснёмся следующим пунктом, а пока несколько слов. В статье 89 УПК сообщается об ещё одном подвиде «иных документов», а именно о «результатах оперативно-розыскной деятельности», которые могут применяться в доказывании, если они отвечают требованиям, предъявляемым УПК к доказательствам. Этакая двуликая расплывчатая формула допущения. Чушь полнейшая! К другим видам доказательств какие угодно результаты ОРД по своему облику и содержанию причисленны не могут быть даже гипотетически. Ну, разве что вещи и предметы можно натужно обрядить некоторыми свойствами вещдоков. Смотрим прищурясь. Одним из коренных и обязательных требований, которые УПК предъявляет к доказательствам является требование о получении их органом расследования (дознания, прокуратуры, судом – мусорами, одним словом) в порядке УПК, то есть путём проведения соответствующих следственных действий (статьи 75, 85, 86 УПК). Но опера – это менты, не являются они мусорами из-за ментовской сути своей. Но перечень возможных следственных действий строго ограничен (статьи 176–207 УПК). По этому перечню единственным приемлемым действием для получения результатов ОРД может быть только Выемка, когда мусора вправе получить от ментов какой-нибудь материал. (Возможность применения обыска по отношению к операм выглядит фантастичной и силовой). Только в этом случае можно говорить о некотором формальном соответствии порядка получения доказательств требованиям Кодекса, о том, что будущие доказательства получались законно. Все остальные, ныне активно применяемые способы передачи материалов от оперов мусорам, производимые по инициативе самих оперслужб, выемкой не являются ни в коей мере, допустимым порядком не урегулированы, а значит, всякий раз такие приобщения доказательств идут вразрез с требованиями УПК. Все предложенные и разрешённые процедуры по направлению результатов ОРД, как они прописаны в Законе об ОРД и Приказе от 13.05.1998 г. № 23 не являются законными по причине их несоответствия требованиям УПК. И нас не должно конфузить само наличие положений статьи 38.2.4 УПК о праве следователя давать органу дознания поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий и производстве отдельных следственных действий. Это не отменяет границ по перечню допустимых следственных действий и не может пониматься, как возможность следаков передавать свои полномочия ментам или подменять существо законных процедур. Указанная норма ст. 38.2.4 УПК и ей аналогичные, по моему мнению, ввинчена в УПК «на дуру», и ею мусора откровенно злоупотребляют.

Пожалуй, давай-ка, эту тему перетрём отдельными пунктами. Она стоит того.

4.8. Результаты ОРД

Оперативные подразделения ментов формально отделены от органов расследования. Они именуются в УПК как «Орган дознания» и проводят значительный объём работ по сбору доказательственного материала, существенно влияют на выявление преступлений, на ход и результаты расследования по ним, а иногда и вовсе инсценируют преступную деятельность. Деятельность оперов наделена реальными атрибутами независимости и самостоятельности, но никак не справедливости и беспристрастности. За одним сиротским положением по статье 89 УПК сокрыта силища страшенная. Тень чёрных крылов её сопровождает жертву уголовного преследования по семи кругам поругания. И твоя юдоль – во многом их заслуги.

Чертовски ловко закручен сюжет. С одной стороны, опера, сами по себе, не признаны процессуальным Кодексом участниками судопроизводства, а с другой – участвуют в полный рост. С одной стороны, результаты ОРД не являются доказательствами по перечню ст.74 УПК, а с другой – могут и принимаются таковыми в порядке отдельной оговорки по ст. 89 УПК. С одной стороны, порядок получения всех видов доказательств установлен правилами УПК, с другой же – для результатов ОРД такой порядок не писан, а привила проведения оперативно-розыскных действий (мероприятий) подробного порядка не содержат, не сопоставимы с УПК-ашными принципами и гарантиями, произвольны по существу. С одной стороны, процесс сбора доказательств по УПК открыт и контролируем, с другой – порядок получения результатов ОРД, как потенциальных доказательств, опечатан условиями негласности.

По общим правилам следственные действия – это процессуальные действия, которые могут осуществляться только в порядке предписаний УПК. Эти регламентации однозначно устанавливают круг должностных лиц и органов, кто вправе проводить сл. действия ради получения доказательств. Во многих статьях Кодекса такие лица (органы) так напрямую и названы: следователь или дознаватель, ну иногда и руководители сл. отделов. Перечень этих субъектов прав (а заодно и обязанностей, и ответственности тоже) строго ограничен, расширению не подлежит, и в этот перечень не включены ни опера, ни органы дознания. (При том что орган дознания может быть представлен только в лице его руководителя, и при том, что не нужно путать две разные субстанции: «орган дознания» и «дознаватель»). И это справедливо, правильно и понятно. Ведь опера не являются по статусу участниками производства именно в таком качестве. Но наряду с этим нормы УПК содержат подлые вкрапления, по сути ломающие общий порядок, дозволяющие отступать от него. Вот перед нами нормы статей 38.2.4 и 157.4 УПК по которым следователь (а ещё недавно и прокурор) вправе поручать органам дознания проведение наряду с оперативно-розыскными мероприятиями также и отдельные следственные действия, а орган дознания обязан такие поручения исполнять. Что за триппер? Хотя Кодекс и делает оговорку, что действия эти должны быть «неотложными», а после передачи дела в ведение мусоров эти действия могут опираться только на поручения следователя, но мы-то понимаем, что характер «неотложности» мусора могут присвоить практически любым действиям по своему мусорскому разумению, а перечень действий, которые могут быть делегированы операм через Поручение, не ограничен. На практике применение таких силиконовых норм выливается в форменный произвол. Один и тот же орган, по одному и тому же, зачастую ещё не возбужденному или недовозбужденному уг. делу осуществляет различные действия, собственным усмотрением избирая, в какую форму действие облачить: будет ли это оперативным мероприятием или применить процедуры следственного свойства. Допустим, есть необходимость некую овцу и его тачилу прошмонать хорошенечко. Будет ли тот шмон в форме досмотра или обыска – а не один ли хрен? Важен-то результат, например, в виде обнаружения и изъятия предмета, и важно ещё, чтобы к этому результату приблизиться без потерь и лишних напряг. Опера (сами или согласием мусоров) выбирают путь реализации своей задачи в зависимости от сложившихся обстоятельств, например, в форме досмотра (результат досмотра – это результат ОРД). Естественно, что им (как и мусорам) милее ОРД-эшный вариант, при котором нет обязанностей выполнять множество нудных и сложных формальностей по правилам УПК. Не станет препятствием даже факт возбуждения уг. дела против той овцы. Необходимость досмотра объяснят основаниями, не связанными с производством именно по данному уг. делу, например тем, что, якобы, поступила информация от конфиденциального источника о подготовке нашей овцой другого преступления.

172